Сеть Петровского. Часть 2 - Евгений Сергеевич Калачев

— От себя хотелось бы отметить оригинальную защиту своего материала, — сказал Вересов, глядя на Петровского, — мнения комиссии в некотором смысле разделились… — он выдержал небольшую паузу, — но, лично я считаю, и мои коллеги в итоге со мной согласились… «отлично»! — выдохнул председатель.

Петровский переглянулся с Антоном Алексеевичем. Семенов лишь вновь едва заметно улыбнулся и кивнул. Карнаухов и часть его «свиты» смотрели с нескрываемой и бессильной злобой. Вот теперь они действительно проиграли. Проиграли по всем фронтам. Стоило ли все того? Петровский уже и сам не знал.

Все стали расходиться. Спуск по лестнице был для Петровского, как в тумане. Остальные студенты оживленно переговаривались, обсуждая результаты защиты. Несмотря на все угрозы Карнаухова, провалившихся не было. Ни одного. Петровский ни с кем не пытался заговорить. Он спустился вниз и двинулся по коридору. Асхат защищался в другой день. И прекрасно. Пересекаться ни с кем из членов «сети» он больше не хотел. Не хотел вспоминать ничто из того, что было в этих стенах. Только не теперь.

Семенов подошел к нему, когда Петровский обнаружил себя уже на улице, меланхолично курящим сигарету. Он просто подошел и встал рядом. Несколько минут они молчали.

— Что ж, — произнес, наконец, Антон Алексеевич, — наверное, правильно будет сказать: «поздравляю».

— Ну да, — Петровский пожал плечами, — если только есть, с чем. Вы же все знаете и понимаете…

— Это неважно, — Антон Алексеевич покачал головой, — да, много всего произошло за эти пять лет. Да, не все было чисто, да что там, если честно, дело дрянь! — он очень грустно улыбнулся, — но это, Константин, была пусть небольшая, но победа. Потому что в конце этого пути ты сделал все честно. Ты победил. Не их. Сам себя, — Антон Алексеевич выразительно посмотрел на него.

— Нет, — Петровский опустил глаза, — я не победил себя. Вы не знаете, что я творил. И какой я человек. Впрочем, это уже неважно. Это действительно конец…

— Ты не прав, — Семенов добро и открыто улыбнулся, от чего Петровскому стало еще больнее, — это этап. Конец — это начало чего-то нового, Константин. Это — начало твоей взрослой жизни. Настоящей жизни, — он заглянул Петровскому в глаза, — говорят, плохое надо забывать. А я так не считаю. Не забывай, Костя. Не забывай то, что видел здесь. И ошибки, которые совершил. Не всегда можно что-то исправить. Но можно учесть и не допускать тех же ошибок в будущем. А теперь ты начинаешь по-настоящему взрослую жизнь, действительно, последний отрезок. Каким человеком войдешь в нее — так и пройдешь свой путь…

Семенов замолчал. Петровский вдохнул дым и, наконец, набрался смелости посмотреть преподавателю в глаза.

— Вы уходите?

— Да, — быстро ответил Антон Алексеевич, — я действительно сделал все, что было в моих силах. Я боролся за каждого студента, я старался что-то изменить. И, если хоть до кого-то я достучался, значит, все было не зря. Я ведь прекрасно видел, как все было на самом деле, не думай, Константин, что принципиальность делает меня дураком…

— Я и не думаю, — Петровский покачал головой, — я вряд ли смогу понять вас. Но всегда буду уважать…

— Приятно это слышать, — Антон Алексеевич кивнул, — значит, и впрямь все не зря. Всю жизнь я работал здесь, держась лишь на этом энтузиазме. Вдохновении… — он сделал глубокий вдох и поднял глаза к небу, — но сейчас я чувствую себя морально опустошенным.

— Как и я, — Петровский прикусил губу.

— Отдохни, Константин, — посоветовал Семенов, — дай себе время все переосмыслить. Почва для размышлений у тебя, пусть и не самая приятная, но довольно богатая. Я планиру сделать то же самое. Может, чуть позже найду себя где-то еще…

— Если вам нужна помощь…

— Не надо! — Антон Алексеевич поднял руку, — с моими принципами ты знаком. Не переживай, Константин, с голоду я не умру, — он опять улыбнулся, — займусь репетиторством, за это сейчас неплохо платят. Вреени у меня теперь полно… что ж, — он протянул руку, прощаясь теперь уже насовсем.

— Спасибо вам, — Петровский с чувством пожал ее. Голос слегка дрогнул, но он сумел справиться с нахлынувшими эмоциями.

— И тебе спасибо, — Семенов кивнул.

— Мне за что? — не понял Петровский.

— За то, что меня не подвел! — Антон Алексеевич похлопал его по плечу и, развернушись, зашагал прочь. А Петровский еще долго стоял и смотрел ему вслед. Человеку, которого ему было не дано понять, но уважение от этого не становилось меньше. Они просто были на разных полюсах, но их объединяло одно: ни один ни разу не слукавил и не отступил от своих принципов, и каждый из них стал красной нитью в этой истории. Один — герой. Другой, пожалуй, все же больше злодей, ведь разница была в том, что Петровский победил всех, но так и не смог победить самого себя. А может, шанс все же был? Семенов был прав: нужно было подумать. Крепко подумать.

Эпилог

Сентябрь 2016

— Товарищи офицеры, попрошу садиться. Хочу сразу же заметить, что это совещание — закрытого типа. Вся информация предназначена только для присутствующих сотрудников. Любое разглашение полученных сведений даже в этих стенах недопустимо и повлечет за собой самые серьезные последствия…

Все сотрудники закивали. Впрочем, это напоминание было даже лишним. Полковник продолжал.

— Все мы помним прошлогодний инцидент в НГА, а также закрытое расследование случаев коррупции в НГПУ. И все понимаем, что оба случая схожие и абсолютно беспрецедентные. Показавшие, что наши методы противодействия коррупции более неэффективны…

На несколько секунд повисло молчание.

— Времена меняются, товарищи офицеры, — продолжал полковник, — меняются преступления, меняются преступники. Значит, меняться должны мы. И наши методы. Думаю, с предисловиями можно на этом закончить. А сейчас я предоставляю слово подполковнику Бондаренко. Вы все его знаете, он вел оба прошлогодних расследования. И товарищу подполковнику есть, что вам сказать. Товарищ подполковник!

Бондаренко подошел и встал так, чтобы его видели все.

— Что ж, — негромко начал он, — в общий курс дела товарищ полковник вас уже ввел. Теперь поговорим о деталях. А точнее, о новых методах противодействия коррупции, которые мы разработали, исходя из изменившейся ситуации. Итак, попрошу вашего внимания…

***

Звонок прозвенел две минуты назад. Собравшиеся в аудитории первокурсники ожидали нового преподавателя. По слухам, совсем молодой. Впрочем, это единственное, что было о нем доподлинно известно. Никакой другой информации ни в своей среде, ни на старших курсах узнать не удалось. Видимо, человек был новый и со стороны. Пока что все оживленно переговаривались, заняв свои места.

Дверь открылась еще спустя минуту. Преподаватель вошел в аудиторию и встал у доски лицом ко всем. Он был одет в строгий черный костюм. Слухи не врали: